В больничной палате было тихо. Кристина не сомкнула глаз всю ночь. Сын Вова спал на соседней кровати. Не отрывая взгляд от экрана телефона, Кристина следила за движением самолётов по флайтрадару. Первый долетел из Берлина в Амстердам. Следующий маршрут — самый сложный — из Амстердама в Москву. Конечная точка — Санкт-Петербург. Если в 7:20 утра самолёт не приземлится в Пулково, то трансплантации не будет. А значит, жизнелюбивый Вовка не поправится. Планировалась вторая пересадка костного мозга — другого шанса выздороветь нет.

Вове сделали облучение перед трансплантацией. Это точка невозврата, после которой операция должна состояться при любых условиях.

Кристина. Фото: Ольга Стриженкова для свет.дети

«Из-за ковида закрыли Турцию, через которую должны были доставить материал для трансплантации. Как это? Пройти такой путь и тут… Пришла заведующая с врачом, говорят: "Тут такая ситуация, мы будем делать всё возможное. Но если самолёт не успеет, нам нужен какой-то запасной материал — ваш костный мозг". Конечно, я отдам ребёнку всё, что надо. Я была в таком отчаянии», — вспоминает Кристина.

В первую трансплантацию донором Вовы стал папа. Его костный мозг подходил сыну на 70%, но случился рецидив. В этот раз Кристина не сомневалась — вторая трансплантация должна быть только от неродственного донора. Так шансов на выздоровление больше.

Вова в Детской городской больнице № 1, июнь 2019 г. Фото: Ольга Стриженкова для свет.дети

Кристину экстренно начали готовить к взятию материала. Вова, который до этого момента не догадывался, что у него случился второй рецидив, понял, что всё происходящее — не просто плановое лечение. «Я зашла в палату, и у меня ватка упала с живота после укола. Вова смотрит на меня: "Мама, это что такое?". И тут я разрыдалась: "Вова, ты вообще знаешь, почему мы тут?" Я всё ему рассказала. Он посмотрел на меня большими глазами и сказал: "Подожди, ну с тобой-то всё нормально?"»

Оставалось совсем немного времени до посадки самолёта. Дыхание Кристины становились всё чаще, руки дрожали. В 7:20 самолёт приземлился. Вове доставили костный мозг 18-летнего парня из Германии.

Смотрю на Кристину и не могу представить, что в тот момент слёзы не сходили с её лица — такая она уверенная, улыбчивая, высокая открывает нам дверь дома. На полках в комнате стоят статуэтки самолёта над земным шаром и красное лётное удостоверение. Кристина 20 лет работает в авиации: сначала — бортпроводницей, затем — инструктором.

«Я, правда, уже 7 лет не летаю. Так, периодами пыталась выйти, когда у Вовы была ремиссия, но возвращалась обратно: рецидив, больница, и всё заново. Но не устаю повторять, что эта профессия сыграла большую роль и в нашем лечении, и в отношении к лечению, и в силах, которые мы черпаем. Бортпроводник, он же должен постоянно улыбаться, несмотря ни на что, и в любых аварийных ситуациях действовать чётко и слаженно», — рассказывает Кристина.

Вова и Кристина, НИИ ДОГиТ им. Р.М. Горбачевой, ноябрь 2018 г. Фото из домашнего архива

Вова и Кристина, дома, ноябрь 2022 г. Фото: Ольга Стриженкова для свет.дети

Чётко и слаженно Кристина действовала, когда Вове поставили диагноз — лейкоз. Тогда она только узнала, что ждёт второго ребёнка. Счастливой маме нужно было быстро собрать документы и списаться с лётной работы в авиакомпании. Она тут же пошла сдавать анализы и решила взять с собой сына. Вове было почти семь лет. «Я даже сейчас не могу сопоставить, что меня побудило проверить кровь Вовы», — вспоминает Кристина.

Результаты были готовы на следующий день. В листе с данными Вовы выделено несколько показателей. Ещё через день Кристина уже стояла в кабинете педиатра. «Собирайтесь и поезжайте в больницу к гематологу. Направление выдам: либо на скорой, либо сами», — сказала врач. Кристина думала, что обследование в больнице займёт пару дней, но в первый раз — потом будет и второй, и третий — больничные стены для них с Вовой стали домом на восемь месяцев.

Вова в своей комнате, ноябрь 2020 г. Фото из домашнего архива

Вова в своей комнате, ноябрь 2022 г. Фото: Ольга Стриженкова для свет.дети

«Ты не можешь бояться того, чего не знаешь. Лейкоз? А что такое лейкоз? Я помню, что у меня был шок, что это два года лечения, но я никогда не допускала плохих мыслей. Знала чётко — надо действовать. Восемь месяцев мы пролежали в больнице. В августе выписались, а в сентябре я родила Даню», — рассказывает Кристина.

Постепенно жизнь налаживалась: после двух лет химиотерапии Вова пошёл в школу, а Кристина начала летать.

В тот рейс пассажиры ещё не успели сойти с борта, когда раздался звонок: «Кристина, рецидив!» — прозвучал голос папы Вовы. Не снимая лётной формы, Кристина помчалась в больницу. Вове нужна была первая трансплантация. Донором стал папа.

Вова с бабушкой в Детской городской больнице № 1, июнь 2019 г. Фото: Ольга Стриженкова для свет.дети

В самые сложные моменты Кристина была с Вовой, когда становилось легче, её сменяли бабушка, дедушка и папа Вовы. «Моя жизнь такой была: я ехала в больницу, потом возвращалась домой и ехала к Дане, который был у бабушки. Полторы недели проводила с Даней и потом снова возвращалась в больницу».

«Вова, он такой чувствительный и ранимый. У нас с ним связь очень крепкая. Для него было важно моё состояние, — рассказывает Кристина. — Мы сейчас разговариваем и вспоминаем какие-то моменты, он мне говорит: "Мам, я на тебя смотрел, ты улыбалась — и, вроде, всё хорошо было"».

Первая трансплантация прошла успешно. Вову отпустили домой. Прошёл ещё год спокойной семейной жизни.

Вова, Даня и Кристина. Фото: Ольга Стриженкова для свет.дети

Будний день. Вова проходил плановое обследование, а Кристина с младшим сыном Даней ехали на дзюдо. На часах 17:39. Звонок.

«Мне звонит Светлана Александровна, наш врач, а я понимаю, что в 17:39 она не звонит вообще никогда. Она мне говорит: "Кристина, у меня плохие новости. У Вовы снова рецидив. Даю вам неделю, чтобы осознать, принять и подготовиться". У меня было такое чувство безысходности, когда понимаешь, что ты не властен над ситуацией и не можешь ничего сделать. Но в тоже время я понимала, что это наш последний шанс. Надо сделать всё настолько грамотно, чтобы не возвращаться к этому никогда. После второго рецидива есть мало вариантов лечения. Нужна была трансплантация, но она проводится только на полную ремиссию».

Чтобы выйти в ремиссию, Вове нужно было пройти курс химиотерапии. Кристина с Вовой снова легли в больницу.

— Кристина, вы вряд ли выйдете в ремиссию, — сказала врач, зайдя в палату.

— Мы выйдем в ремиссию, — уверенно прозвучал ответ мамы Вовы.

Никто спорить не стал. Через несколько недель врач вернулась с листком в руках.

— Даже не знаю, что сказать — смотрите сами!

Вова вышел в ремиссию. Самолет приземлился вовремя. Трансплантация прошла успешно. Бабушка сменила Кристину в больнице, а Кристина поехала к Дане. Но через неделю вернулась. Вова попал в реанимацию.

Вова. Фото: Ольга Стриженкова для свет.дети

«Прогнозы были не очень хорошие. Вову ввели в медикаментозный сон. Страшно, когда твой ребёнок не в себе, когда он не контролирует, что происходит. Я настолько ушла в себя. Слёзы лились градом, а звонки раздражали. Первый раз в жизни я не хотела никого слышать. Я каждый день себе говорила, что надо как-то собраться и взять волю в кулак. А потом мне написала бабушка Вовы: "У Вовы есть такая мама, и мы точно знаем, что с ней у него всё точно будет хорошо". И я поняла, что, на самом деле, у него есть мама, которая должна ему помочь», — вспоминает Кристина.

«Есть слово "надо", и вот это "надо" даёт тебе такую поддержку. А иначе как — ложись и умирай? Нет!» — голос Кристины звучит уверенно.

Прошло полтора года с последней трансплантации, впереди у Вовы ещё долгий путь восстановления. Кристина хотела бы, чтобы в следующем году он пошёл в школу, но Вова говорит, что ему и так комфортно. То ли из-за возраста, сейчас ему 13, то ли из-за всего случившегося Вова иногда закрывается.

Скоро в семье случится большое событие — у Вовы и Дани родится сестра. «Это Вова всё загадывал сестрёнку и на Новый год, и на день рождения. Когда узнала, что беременна, была уверена, что это пацан. А Вова говорит: "Нет, мама, у тебя девочка"».

Вова и Кристина. Фото: Ольга Стриженкова для свет.дети

Кристина с Вовой разные, но в одном они очень похожи — во внутренней силе. Её у них на двоих очень много. Она проявляется даже в интонации, но ещё больше — в поступках. Как говорила Кристина, — чётких и слаженных.

Несмотря на свою силу, Кристина говорит, что одиночество в такой ситуации ужасно. Одного внутреннего стержня недостаточно. Шесть лет лечения Вовы — это миллионы рублей на операции, лекарства, поездки и даже питание. Это сотни тысяч людей, которые были рядом. Кристина хорошо помнит, как за пару дней закрыли многомиллионный сбор. «Я знаю, что это большой вклад авиакомпании, сотрудников и совершенно незнакомых мне людей». Благодаря им Вова сидит возле мамы и спрашивает: «Ну откуда у тебя столько друзей?»

Поддерживая фонд, вы становитесь друзьями сотен семей, которым нельзя остаться в одиночестве со своей проблемой.

Текст: Марина Бобришова
29.11.2022